Дом ребенка

Прекрасное далеко,
не будь же к ним жестоко!

«Уважаемый доктор Александр!
Прошло пять месяцев, как мы познакомились с нашими дочерьми Кристиной и Ангелиной, и мы страшно по ним скучаем. Нам очень повезло, что они находятся в вашем приюте: мы знаем, что вы отдаете им тепло и любовь, заботитесь о них. Считаем вас людьми высокодушевными и великолепными профессионалами своего дела. Мы восхищаемся вами.
У нас уже все готово для девочек: школа, комнаты. Наш дом ждет детей. Мы уже подготовили летний отдых в месте, которое называется «La Rioja». Там великолепный климат для улучшения здоровья. Это место рекомендовано всеми врачами.
Доктор Александр, каждый день мы с надеждой ждем , что вернемся в Краснотурьинск и заберем наших дочерей, которых мы любим всей душой. Вся наша семья и друзья ждем этого момента. Мы будем воспитывать наших дочерей, прививая им любовь и уважение к их корням, к их стране. Они почувствуют гордость за свое происхождение, и мы расскажем им о вас с любовью и уважением. Они навсегда полюбят вас за нежное к ним отношение и за все, что вы для них сделали.
Каждый месяц мы посылаем им посылку с лекарствами, надеемся, что вы их получаете. Мы все время думаем о наших дочерях, и нас очень успокаивает то, что они себя хорошо чувствуют. Мы считаем секунды до того момента, когда сможем за ними приехать.
Мы посылаем всю нашу любовь нашим дочерям Кристине и Ангелине, миллион поцелуев для них!!! Мечтаем их увидеть как можно раньше!



Это восторженное письмо, наполненное нежностью к детям, которых испанская семья собиралась усыновить (и усыновила), лишь одно из многих, бережно хранящихся в Краснотурьинском Доме ребенка. В письменном столе главного врача Александра Александровича Суворова лежит детский башмачок как напоминание еще об одной Золушке, упорхнувшей (без преувеличения) в красивую жизнь. Девочка так спешила сесть в машину и скорее уехать с обретенными родителями, что не заметила потери, о которой в другое время пролила бы немало слез. Да в такие минуты разве заметишь подобные мелочи!
Увы! Немногим обитателям Дома ребенка доводится испытать эту ошеломляющую радость, когда крепкие отцовские руки подбрасывают тебя высоко-высоко, а потом нежно принимают в распахнутые объятия; когда с тебя не сводят любящих глаз мама и папа, старающиеся упредить любое желание; когда красивая машина увозит тебя вместе с ними в прекрасное далеко.
Чаще всего жизнь поворачивается к ним своей неприглядной стороной, когда после Дома ребенка их ожидает детский дом (для больных - дом инвалидов), а потом - кому как повезет. Хорошо, если кому-то удастся создать свою семью, но чаще всего дети, пережившие предательство самого родного человека - своей матери, потом поступают точно так же по отношению к своим малюткам.
Примеры? В Краснотурьинском Доме ребенка за годы его существования появились целые династии: сегодня из родильного дома поступают дети их бывших воспитанниц. Все возвращается на круги своя.
Александр Александрович вздыхает:
– Все думаю, когда же будет меньше брошенных детей? Работаю уже 27 лет и вижу, что их становится все больше и больше. А ведь столько решений и постановлений на правительственном уровне принято по материнству и детству. Когда я пришел в 1978 году работать сюда, в городе вполне справлялись со своими функциями школа-интернат и Дом ребенка, в котором было лишь трое-четверо «наших» городских малышей, остальных привозили из других городов области. Сейчас же добавились детский сад № 36, приют, группа сирот в детском саду № 40. И положение не улучшается - в детской больнице постоянно ждут своей «очереди» так называемые отказники. Например, в данный момент таких там пятеро. Количество брошенных нашими горожанками детей выросло до 80-85 процентов. Принять малюток со стороны можем лишь в крайне ограниченном количестве.
Мишу привезли из Слободотуринского района в таком состоянии, о котором даже если сказать «запущенное», значит, ничего не сказать. В свои неполных три года мальчик выглядел девятимесячным несмышленышем - кожа и кости. Забота, лечение и профессиональный уход сделали свое дело. Мальчик окреп, стал ходить без посторонней помощи, через год уже рассказывал стихи и вообще проявил недюжинные артистические способности. Когда ласкового улыбчивого Мишу увозили через два года в дошкольный детский дом, персонал не мог сдержать слез. Хотя пора бы привыкнуть к тому, что печаль и радость здесь живут вместе.
Целительным бальзамом становятся письма из-за рубежа. Такие, как вышеприведенное. География усыновления, если можно так сказать, в последние годы значительно расширилась. Еще лет десять назад я писала о том, как замечательно живется нашим детям в американских семьях. Дикие случаи расправы с усыновленными сыновьями и дочками в этой стране (пусть и единичные) сильно подорвали веру в любовь и бескорыстие всех без исключения приемных родителей из-за океана. Впрочем, и тогда я не строила иллюзий по поводу стопроцентного успеха в подобного рода делах. Помню, как пыталась связаться с американским консулом в Екатеринбурге, чтобы подробнее узнать о житье-бытье краснотурьинских Димочек и Наташ, раскиданных по многочисленным штатам. Но любезные служащие так и не донесли просьбу журналистки из провинциальной газеты до американского дипломата. Как видим, опасения подобного рода не бывают напрасными.
Может, отчасти поэтому с радостным облегчением узнала о том, что дети из Краснотурьинского Дома ребенка все чаще обретают родителей в Европе - во Франции, Германии, Швеции, Италии, Испании, Ирландии. И все-таки разговор на больную тему у нас зашел.
– Не могу исключить подобных случаев, - сказал Александр Александрович, - но чаще всего это происходит там, где работают подставные фирмы. У нас такого не было. Все - очень строго. К нам иностранные усыновители приезжают только с направлением, полученным в отделе опеки Министерства образования РФ в Москве. Мы рассказываем все о ребенке, наблюдаем, есть ли у него психологическая совместимость с будущими родителями: как он с ними играет, «пошел» ли им навстречу. Спустя несколько дней они принимают решение и едут в Екатеринбург готовить пакет соответствующих документов, касающихся буквально всех сторон жизни усыновителей. Я ведь тоже задавал им нелицеприятные вопросы, в том числе о и трансплантации. В ответ они улыбались и говорили примерно следующее: «Мы в состоянии сами купить нашему ребенку любой орган». Как правило, усыновители богатые люди.
Конечная инстанция, решающая судьбу ребенка, - областной суд с присутствием представителей опеки и прокуратуры. На суде приемных родителей предупреждают о том, что, приехав в свою страну, они обязаны поставить ребенка на учет в российском консульстве. Навещают такие семьи и социальные работники. В первый год усыновившая сына или дочь семья посылает нам дважды отчеты с приложением фотоснимков. Затем в течение еще двух лет - раз в год. После этого социальный работник выносит заключение: «Считаю, что ребенка нужно оставить в этой семье».
Вот еще одна счастливая история, героиней которой стала девочка Лариса. Она попала в Дом ребенка в 1 год и 9 месяцев. Про таких, как она, говорят «социально запущенный ребенок» (мать Ларисы лишили родительских прав). Девочка почти не ходила, не понимала речь. Усилиями медицинских работников, воспитателей, учителя-дефектолога Татьяны Григорьевны Ивановой ребенок пошел на поправку, перестал бояться окружающих, стал говорить, правда, отдельными фразами.
Полгода назад Ларису усыновила французская семья. Теперь она гуляет по Парижу, восседая на папиных плечах, любуется Дисней-Лэндом в окрестностях столицы и впитывает всем истосковавшимся сердечком любовь мамы и папы.
Татьяна Григорьевна процитировала по памяти письмо из Парижа, в котором родители Ларисы не могут нарадоваться на свою дочурку: «Каждый день с тех пор, как в нашу жизнь вошла Ларочка, мы купаемся в счастье. Она удивляет нас каждый день, проявляя огромные способности к языкам, творчеству. Ларочка хорошо говорит по-французски, знает уже немецкий. Теперь она будет изучать еще и английский. За 6 месяцев дочка поправилась на 2,5 килограмма, подросла на 9 сантиметров. Спасибо вам за нашу радость!»
Поистине, любовь творит чудеса. Слабый ребенок становится сильным, неразговорчивый - поет песни и читает стихи, интеллектуально неразвитый легко справляется с несколькими языками. Главное, попасть как можно раньше в любящую семью. Но как?
Мне подробно обрисовали весь информационный «путь», которым шагает каждый воспитанник Дома ребенка с момента его поступления сюда. Сначала снимок малютки покажут читателям местных газет. Проходит месяц. Желающих усыновить не находится среди краснотурьинцев. Тогда фотографию малыша отправляют в соответствующий банк данных в Екатеринбург. Еще два месяца томительного ожидания. Желающих нет и среди жителей области. Новая отправная точка - федеральный банк данных для всех россиян. Снова проходит два месяца. И лишь после этого срока Москва открывает банк данных для иностранных усыновителей.
Фотографии Кристины, Ангелины, Яночки, Ларисы и еще многих малышей публиковались в «Заре Урала». Не приглянулись. И разговаривают сейчас российские дети на испанском, французском, немецком, итальянском...
А нам-то что? Еще наплодим. Конвейер работает безостановочно: полнейшая безответственность - беременность - атрофия материнских чувств - брошенное дитя. Запад богатый, прокормит всех. Да вот загвоздка. Попадают туда лишь единицы.
А пока посмотрим, как живут те, кому не достались богатые родители. Домик - так себе, постройки 1956 года. Старая крыша давно протекает. Ржавые водосточные трубы тоже не добавляют зданию красоты. Не крашено и не белено в группах уже 12 лет (за исключением двух, на ремонт которых выделил деньги Богословский алюминиевый завод). Сколько шуму на всю Россию было по поводу нашего роддома, где нашли клебсиеллу. Но грудные дети есть и в Доме ребенка, а условия проживания здесь менее стерильные, нежели в роддоме. Прогнившие полы, старая канализационная система и давно не ремонтированные комнаты гостеприимно встретили бы любую инфекцию, да добросовестный персонал мешает.
Не проходит дня, чтобы кто-то из сотрудников не отправился на поиски друзей, помощников, спонсоров. Развалились кроватки. Поговорил Глава города Виктор Егорович Михель с предпринимателями, и вот недавно привезли в Дом ребенка не только кроватки, но и матрасики, и стульчики. Огромное спасибо сотрудники просили передать В. П. Енину, С. Е. Тинигину, А. А. Игнатенко.
К счастью, есть и такие руководители, которых не надо просить и убеждать. Сами спрашивают, чем помочь. Начальник Краснотурьинского ЛПУ В. В. Кремлев - один из них. Металлические двери - подарок этого предприятия. Прежние деревянные не выдерживали никакой «критики» со стороны иных ретивых родителей, любящих в пьяном угаре качать права на ребенка, о котором вдруг вспоминали после выпитой бутылки.
В смете на нынешний год заложены весьма скромные суммы. Например, на весь мягкий инвентарь и оборудование - 20 тысяч рублей. На 50 ползунков - 1000 рублей. На 5 курток - 1900 рублей. Если учесть, что ежегодно учреждение покидает до 35 детей (переводят в детские дома), а положено каждого отправить во всем новеньком, то эта задача становится просто неразрешимой. Ведь что получается? Малютку из больницы привозят сюда в пеленочке, которую забирают, а выпускают 3-4-летнего карапуза в полном «обмундировании».
– Я понимаю, что городской бюджет - не резиновый, поэтому многие вопросы стараемся решить собственными силами, - говорит А. А. Суворов. - Но выход есть: распространить программу «Мать и дитя» на Дома ребенка - в области их всего 8, и тогда проблемы разрешились бы сами собой.
...На игровой площадке поодаль от других детей стоял с машинкой в руках хорошенький кареглазый мальчик.
– Ну этот-то чем не понравился? - в сердцах воскликнула я.
– Понравился, только французам, - рассказали воспитатели. - Документы оформляют. Три дня с ним общались. Уехали в слезах. Не знали, как и разлучаться будут. Максимку кушать позвали, а французы к машине пошли. Так отец не выдержал, разрыдался, кинулся в группу, еще раз поцеловал будущего сынишку. Так, плача, и в машину супруги уселись. Максимка не сразу хватился их. Вышел на прогулку, прижался к углу веранды и затосковал. Но мы постоянно ему говорим, что скоро мама и папа его заберут.
И слава Богу. Настрадался ребенок. Родила его ВИЧ-инфицированная. Два года в палате оставленный ею ребенок пролежал, кроме потолка ничего не видел. Но, к счастью, здоров оказался. Предлагали его россиянам, никто усыновить не захотел. А французская семья как увидела его на фотографии, так и полюбила. И вот ведь что отмечаем - усыновляемые дети похожи на своих обретенных родителей.