Забытое сострадание

Крик души


Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Заря Урала»! Решила написать вам письмо - наболело. Устала слушать жалобы родственников и знакомых на отношение нашей медицины к пациентам, а по воле случая испытала это на себе. Хочется надеяться, что, несмотря на значительный объем, мое письмо вы разместите. Это общественная проблема и, как я считаю, стоит привлечь к ней внимание, а может, и как-то повлиять на ситуацию.
…Замечательный город Краснотурьинск - красивый, чистый, уютный. Мы во многом опережаем областные и федеральные программы. Мы идем в ногу с информационным веком. Страницы газет часто пестрят крупными фотографиями с открытия различных – новых и отремонтированных – объектов, телевидение показывает интервью с руководителями, которые ярко и образно повествуют нам о своей роли, своем вкладе в то или иное благое дело. Не так давно, к примеру, открывали после ремонта городскую поликлинику, различные отделения городской больницы. Красиво, чисто, опрятно, нечего сказать, для персонала и для пациентов созданы все условия. И национальный проект по здравоохранению активно у нас реализуют. То один аппарат купят, то другой. Только вот смертность снижается уж больно незначительно. Конечно, можно все на экологию списать – как-никак металлургическое производство рядом. Только зачастую проблема кроется совсем в другом.
Все до банального просто: не хочется идти к врачам. Вообще! Потому, что не хочется, чтобы тебя унижали, потому, что спросить совет у фармацевта порой проще, чем попасть на прием.
У каждого, наверное, так бывает: болеешь, занимаешься самолечением, толком не вылечиваешься, потом надеешься, что остаточные явления ОРЗ пройдут «со временем». У меня они не прошли, ситуация только усугублялась – мучил постоянный и очень сильный кашель. Ритм работы был напряженным, и вырваться на прием в поликлинику не смогла. В один прекрасный день стало совсем плохо: сильные боли в области почек: ни пошевелиться, ни вздохнуть. Под конец рабочего дня «прижало» так, что пришлось вызвать «скорую». Добрая и вежливая фельдшер диагноз не поставила, слишком противоречивые симптомы были: «Я не могу оставить Вас здесь или отправить домой в таком состоянии?». Пришлось ехать в приемный покой.
Не буду подробно останавливаться на том факте, что там не то что капитальный, а косметический ремонт лет 10 не делали, ну и запах стоит соответствующий. Все бы, конечно, ничего, только это больница. Но суть моего письма не в этом.
В течение пяти минут я пыталась устроиться поудобнее на деревянной кушетке, боль была невыносима, из глаз невольно текли слезы – от своего бессилия над собственным телом. Вскоре врач пригласила меня войти:
– Кого там только что привезли (это было, видимо, обращением, ну что-то по аналогии: входите, пожалуйста. Уж молчу об «уважаемом пациенте»), заходите.
Вхожу.
– Что у вас? - вопрос был задан таким тоном, что если бы не ужасная боль, я бы и не на шутку задумалась: «А ведь и вправду, чего это я тут? С какими такими своими проблемами посмела побеспокоить эту замечательную девушку?!».
Излагаю суть проблемы. Доктор глядит на часы:
– Ну и что? Поликлиника еще работает.
Пытаюсь сдержаться:
– Девушка, - имени не знаю, мне никто не представился, бэйджа нет, - поймите, мне очень плохо, я не могу двигаться, мне тяжело дышать.
– Ну, а я что сделаю?
– Ну может, укол поставите, или обезболивающее какое дадите?
– Ну… давайте послушаю. Садитесь, раздевайтесь. Спиной повернитесь.
Повернуться спиной не могу, ужасно больно, потому встаю, начинает кружиться голова, упираюсь руками в стенку, чтобы не упасть. Реакция врача была удивительно профессиональной:
– Так вы зачем соскочили? Сказала же: сидите! - не стала повторять, что двигаться тяжело и повернуться я просто не в состоянии.
Заключение было следующим:
– Не знаю, что с вами. Надо рентген делать, не исключена пневмония.
Я вопросительно смотрю на доктора:
– Ну а сейчас мне чем-то можете помочь?
– Не могу. Объясняю – я не знаю, что с вами, и лечение назначить не могу.
– А мне что делать?
– Домой идите, если в поликлинику не хотите. Завтра просто придите в больницу, там вам все сделают.
Напомню, что фельдшер «скорой» напрочь отказалась меня отпускать без врачебного обследования: не знала я тогда, что оно столь «обширным» теперь стало. Со слезами выхожу от доктора, здесь и боль, и обида, и беспомощность. Спустя пару минут выходит врач.
– Да ты успокойся, че реветь-то?
– Мне очень больно, понимаете?
– Понимаю. А я что сделать могу?
– Ну, например, укол поставить.
– Я даже не знаю, что ставить, объясняю – без рентгена ничего не могу.
– А если я до утра не доживу? Если ночью станет еще хуже?
– Доживете, не переживайте… Укол поставлю.
Укол ставила санитарка. Замечательно она, я вам скажу, ставит уколы.
В этом же помещении присутствовал посторонний мужчина, ни по одежде, ни по роду занятий (отгадывал кроссворды) к медперсоналу он явно не относился. После процедуры санитарка торопливо отдернула занавески возле кушетки, представив таким образом мое полуобнаженное тело (извините за столь интимные подробности) совершенно постороннему человеку:
– Да ладно, не смотрит никто на тебя. Нужна ты….
Врач тем временем решила-таки поинтересоваться, что со мной произошло (это после того, как меня однажды уже проводили домой). Видимо, факт моего присутствия все же был удостоен быть занесенным в журнал регистрации. Узнав, что на протяжении двух недель меня мучил непроходящий кашель, проявила участие:
– Нет, такая интересная, две недели не лечилась, а тут прижало тебя, и я должна все сделать…
Без комментариев.
Мне велели письменно заверить свой отказ от госпитализации. Затем непременно последовать в поликлинику и взять направление на рентген: во время моего визита этот кабинет уже не работал. Разбираться и утруждать девушку дополнительными расспросами о том, что должны вроде как быть на рентгене дежурные и почему мне помощь не оказана более существенная, я не стала. Зачем? У нее наверняка конец рабочего дня. Волшебную строчку, снимающую с нее ответственность за мое здоровье, я уже написала. А завтра пойду лечиться. Не смогу – снова вызову «скорую»…
Не поймите превратно, мне совершенно не хочется никого компрометировать, озвучивать какие-то фамилии. Проблема вовсе не в этом докторе – в отношении. Я уверена, меня поддержат многие жители города, кому приходится посещать этот красивый, но, простите, «ледяной дворец». Руководство города тратит огромные деньги на приобретение оборудования, часть медиков теперь получает федеральные надбавки – в медицину вкладывается немало средств. Но, может, стоит подойти и с другой стороны: поменять отношение к пациентам? Мы - такие же люди и совершенно ничего никому не должны, и у нас тоже есть работа. И быть может, именно к нам завтра придете вы.
В магазинах есть книги жалоб и предложений – всегда были с советских времен. Мы пишем петиции, если нас плохо обслужили, обсчитали, обвесили. А от людей, к которым мы пришли не на товарно-денежный обмен, а обратились за помощью, мы часто терпим грубость и унижение. Неправильно как-то получается…


(позвольте оставить только имя, а то, вспоминая опыт пациенток родильного дома в январе 2003-го, боюсь, что в следующий раз мне и на укол рассчитывать не придется).