«Тетенька, дайте денежку!..»

Жизнь, как она есть



На наших улицах все больше и больше появляется людей с протянутой рукой. Понятие «бомж» прочно завоевало себе место в богатом и могучем русском языке. Страшно то, что немалую долю из них составляют дети. Оглянитесь! Грязные, оборванные, они просят деньги у входа в магазин, на рынке, стучатся в окно машины – ненужные родителям, не вписывающиеся в «благополучное» общество…
Лешу я встретила возле входа в «Супермаркет». Он просто подошел и попросил денег на булочку. На его перепачканном грязью лице выделялись ясные голубые глаза. Одежда (явно с чужого плеча), по всей видимости, не встречалась со стиральным порошком уже несколько лет. (Мне подумалось, что лет двести назад так выглядели трубочисты). В подобных случаях я не даю денег, зная, что многие мальчишки его возраста на полученные попрошайничеством рубли покупают клей. Поэтому и в этот раз я вынесла из магазина пакет молока и булочку. Десятилетний Алеша Юрченко был несказанно счастлив такой, без излишних кулинарных изысков, еде. Тут же с жадностью он вонзил зубы в булочку, откусывая наряду с ней целлофан, в который она была завернута. Самые большие куски обертки он торопливо выплевывал на землю. Ну а те, что поменьше, проскакивали в его пустой желудок незамеченными. Слова и вопросы, которые мне хотелось ему задать, запинались о стоящий в горле ком.
Выяснилось, что у паренька есть двухлетняя сестренка Яна, которая как раз спала дома… одна. Старший брат уложил девочку и вышел на промысел – кушать дома было нечего. Так он поступает уже давно. Радостный Алешка прижимал к себе пачку кефира (врученную ему кем-то из покупателей), пакет молока и булочки – и Яночку накормит, и сам поест. Их мать уехала в поселок Белка, не оставив детям ничего съестного. Отец сидит в тюрьме. Ясно, что у этого мальчика совершенно безрадостное детство – у него никогда не было карнавального костюма и велосипеда.
Можно сколько угодно рассуждать о бессердечности матери этих детей, но, к сожалению, надо признать тот факт, что таких семей очень и очень много в нашем мире. На днях по Первому каналу показывали ужасающий сюжет о молодой здоровой матери, решившей продать свою шестилетнюю дочь. Ее сердце не дрогнуло даже тогда, когда покупатель прямо заявил ей, что в последующем девочка станет донором – «пойдет на органы». Самым поразительным во всем этом стало решение суда - вместо пятнадцати положенных по этой статье лет женщине дали только шесть. Абсурдность ситуации заключается в том, что приговор был смягчен благодаря наличию у подсудимой двух несовершеннолетних детей.
Вопрос: «кто виноват?» так и остается без ответа. Опять же к вопросу о законах. Наше государство почему-то не разрешает усыновлять детей одиноким женщинам, но вот рожать шестого по счету малыша тогда, когда на остальных пятерых уже нет родительских прав – это, пожалуйста. Этих существ женского пола, обрекающих детей на голодное существование, язык не поворачивается назвать матерью.
Я смотрела вслед летящему домой Алешке и в растерянности думала о том, как же получается, что в нашем городе, где есть все структуры, призванные защищать права детей, где есть интернат и приют, дети вынуждены становиться попрошайками, чтобы не умереть с голоду.
Так кто же должен защищать таких вот Алеш и Ян, живущих с нами в одном подъезде, сидящих за одной партой с нашими детьми? Кто позаботится о том, чтобы у них всегда была горячая тарелка супа?

СПЕЦИАЛИСТ соцзащиты населения Елена Манихина охотно встретилась со мной. Она работает в отделе семейной политики, социальных гарантий и льгот, то есть непосредственно имеет дело с неблагополучными семьями. На учете в этом отделе состоит 14 краснотурьинских семей, отношения в которых перешли грань, когда родители имеют право носить такое звание, а жизни детей угрожает реальная опасность. Еще 32 семьи из так называемой группы риска. Во все из них социальные работники наведываются даже чаще, чем положено. Узнают о таких семьях по поступившим от граждан сигналам – от соседей, работников детских учреждений, просто от неравнодушных к чужому горю людей (кстати, в последние два года число таких сигналов резко увеличилось). Работники соцзащиты назначают и выплачивают детские пособия или адресную помощь, могут предоставить бесплатные путевки в детские лагеря, определить ребенка в больницу. Но все мы знаем, куда идут денежные пособия в таких семьях. Елена рассказала, как месяц назад, откликнувшись на один из поступивших сигналов, с ужасом смотрела на шестилетнюю Катюшу, весившую, как годовалый ребенок – 11 килограммов. Из мебели в комнате стояла одна кровать. Сейчас они оформляют документы на передачу опекунства бабушке девочки. Реабилитационная работа, которую соцзащита проводит совместно с субъектами профилактики безнадзорности и правонарушений, крайне редко, но приносит свои результаты – бывают случаи, когда в семье улучшается положение. Чаще всего бездна неблагополучия в лице зеленого змия не отдает свои жертвы. На таких матерей нет никаких санкций, кроме одной – через комиссию по делам несовершеннолетних лишить ее материнства (что по нашему закону является крайней мерой), но для многих из них это лишь потеря определенного источника дохода.

ИСТОРИИ про беспризорников поведала мне юрист стационарного отделения Центра социальной помощи семье и детям (приюта) Ирина Сироткина. Многие из бродяг, сбежавших из родного дома и живущих на улицах города, здоровы и не нуждаются в лечении неврологов. Их диагноз прост: недостаток внимания со стороны взрослых. Семилетнего Юрку привел в Центр мужчина. По пути на работу он заметил мальчишку, весь вид которого говорил о его причастности к бродягам, он и вправду убежал из дома, ночевал в подвалах. Мальчик метался в приемнике Центра, как зверек в клетке, он колотил себя руками и ногами, не желая слушать взрослых, стремясь обратно на улицу. С трудом, но его уговорили переночевать. Врач-педиатр социально-медицинского отделения Центра, в руки которой и попадают принятые с улицы дети, должна найти подход к каждому из них, чтобы убедить его в своем желании помочь – они разучились верить взрослым. Дело в том, что никто не имеет права оставить ребенка в учреждении без его личного согласия - так Закон защищает права ребенка, при этом разрешая отправляться обратно на теплотрассы или в подвалы. Подросток старше 10 лет уже может сам написать заявление о согласии на пребывание в приюте, а за ребенка до 10 лет это могут сделать законные родители или опекуны. Ну а если по каким-то причинам они не захотят этого, то он обречен влачить то же существование, что и раньше. Изъять ребенка из семьи насильственным методом можно только при угрозе его жизни. Мать Юры написала заявление и больше ни разу не появилась там. Сейчас, спустя пять месяцев, мальчик и не помышляет о том, чтобы сбежать оттуда и вернуться к прежнему образу жизни – ему там нравится.
В стационарном отделении на данный момент живут 42 ребенка, из которых 24 - дошкольного возраста. У детей, попавших в Центр, розовеют щечки, они набирают вес, некоторые только там начинают говорить и адекватно воспринимать окружающих. Кроме того, в Центре существует дневное отделение, где дети могут бесплатно питаться и получать медицинскую помощь в течение месяца.




Управление социальной защиты населения – 6-64-44, 6-24-28.
Центр социальной помощи семье и детям – 3-48-29.