информационный портал
В ПАМЯТЬ О РАДОСТИ СВЕТЛОЙ
На прошлой неделе двадцати ветеранам Великой Отечественной войны, проживающим в Краснотурьинске, были вручены памятные медали «В честь 60-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады», учрежденные постановлением правительства Санкт-Петербурга. Учитывая возраст и слабое здоровье пожилых людей, решено было не собирать их вместе, а принести памятные медали каждому из них лично, домой.
Среди тех, кто получил медаль, бывшие блокадники, освободители и защитники северной столицы. И пусть у них уже есть те или иные награды, напоминающие о страшных днях блокады, естественно, все они были удовлетворены проявленным к ним вниманием.
Три из присланных в наш город памятных медали опоздали к адресатам. Это еще раз напоминает нам, что, когда речь идет о людях, переживших Великую Отечественную, счет идет уже не на годы, даже не на месяцы… Надо успеть отблагодарить и согреть их.
Наталья ЗОРИНА.
МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ПОБЕДИМ
Когда 2-я гвардейская танковая армия под командованием маршала бронетанковых войск Семена Ильича Богданова вышла на берега Одера, до Берлина оставалось рукой подать - чуть более 50 км. Здесь передовые части простояли несколько дней, ожидая подхода основных войск, включая артиллерию и пехоту.
– Среди танкистов и разведчиков (были среди нас и просвещенные ребята) я слышал разговоры о том, что Берлин - красивейший город, каких в Европе мало, - вспоминает Николай Максимович СВОЙКИН. - Но эти рассуждения всегда обрывал комбат: «Это логово врага! Нам надо войти туда и очистить его!»
Как это будет выглядеть на самом деле, никто толком не представлял. Было известно, что концентрация живой силы в последнем оплоте фашистов достигала огромных размеров.
На Берлин мы двинулись, охватывая город полукольцом - с востока, севера, юга. К предместьям столицы рейха вышли, не встречая особого сопротивления. А в самом городе творился сущий ад! Каждый дом был превращен в опорный пункт, немец цеплялся за каждый метр. Враг дрался насмерть, не желая пощады.
Экипаж бронемашины Б-64, которой командовал Николай Свойкин, состоял из двух человек. На вооружении - пулемет Дегтярева танковый и комплект гранат Ф-1 из 10 штук. У механика-водителя - автомат, у командира - наган. Вот и все. Но они были на острие наступления - 57-й мотоциклетный отдельный разведбатальон выполнял поставленную задачу. Обнаруживал огневые точки противника, подавлял их, обеспечивая продвижение основных войск.
Берлинские улицы отдавались с неохотой. Иногда за день отвоевывалось полкилометра, а когда и сто метров. В любой ситуации командир не должен терять головы, и Николай не увлекался. Старался не отрываться от следующих сзади танков, видел, как за ними подтягивалась артиллерия, обрабатывала огнем новый участок, а затем в бой бросалась матушка-пехота. Квартал за кварталом, улица за улицей становились нашими.
Бронемашина с открытым люком представляла собой прекрасную мишень для стрелков, засевших на верхних этажах и чердаках.
Да и низовой выстрел фаустпатроном из любого подвала мог превратить их в обугленные головешки. Они с замиранием сердца ожидали этого характерного хлопка, но Бог миловал - этого «гостинца» к ним не прилетело. А автоматный и пулеметный огонь только разжигал желание проскользнуть, проскочить, оставить врага ни с чем.
– Ну что, жив, пехота? - кричал в запале командир механику-водителю.
– Сто верст прошла, еще охота! - откликался привычной шуткой вятский паренек Илюша Вепрев. - Мы заговоренные, не боись!
И белизна зубов на его закопченном и грязном лице выдавала улыбку. «Вятский - народ хватский», вспоминалась командиру солдатская прибаутка. Действительно, последний в его фронтовой жизни напарник еще ни разу не подвел. Не сдрейфил и здесь, в Берлине, который медленно, но неуклонно сдавался на милость победителя.
Каждый советский воин мечтал дойти до сердца фашистской Германии, увидеть поверженный рейхстаг, шагнуть ногой на широкие ступени под колоннадой. Лелеял эту мысль и старший сержант Николай Свойкин. Слишком долгим и жестоким был его путь сюда - все 1418 дней, с самого начала войны. Скольким миллионам этот желанный миг не достался! Казалось бы, судьба дарила горьковскому пареньку на пару с вятичем выстраданное право вдохнуть пороховой запах Победы под сводами рейхсканцелярии.
Весь конец апреля 45-го так и складывалось, батальон продвигался к нужной цели. Однако 30 апреля поступил новый приказ, и разведчики вынуждены были взять южнее. Их торопили на Эльбу для соединения с союзниками. Они прошли в каких-то семистах метрах от рейхстага. Разве не досада? Но и здесь были жаркие бои, на глазах Николая гибло много товарищей.
И все же в Берлин его нога ступила. Уже отпраздновали Победу, батальон дислоцировался в городке Эберсвальд, что западнее столицы, а ему не давала покоя развороченная еще в 42-м верхняя челюсть. Тогда на Калининском фронте ему выбило и раскрошило шесть зубов - то ли осколком, то ли комом мерзлой земли. В медсанбате успели частично остатки удалить, частично подлечить. И снова в бой.
А здесь солдатам выплачивали по 350 рублей и по 700 оккупационных марок, и он твердо решил вставить зубы.
Пришел в Берлине по указанному адресу, встречает его холеный упитанный дантист, усаживает в кресло, все время обращается по-русски, ни одного немецкого слова. Николай сразу понял, что тот служил в гитлеровской армии. Значит, враг, и нужно ожидать подвоха. Не зря еще вчера ребята подначивали: смотри, вставит тебе какую-нибудь дрянь или капсулу с ядом впаяет...
– Ты сделаешь все как следует? Не отравишь меня? - напрямик спросил немца солдат.
– Да зачем ты мне нужен, сержант, - рассмеялся тот в ответ, - был бы ты полковником или генералом, тогда другое дело.
Так с шутками, отражающими недавнюю вражду и ненависть, представитель поверженной державы лечил победителя несколько дней и увенчал свой труд качественным мостом из желтого металла. Прослужил он хозяину лет пятнадцать, не меньше...
На глазах наших воинов берлинцы выходили на расчистку улиц от развалин. Город представлял собой руины и выглядел чуть лучше Сталинграда благодаря частично сохранившимся домам.
– Мы никогда не отказывали голодным жителям, - вспоминает Николай Максимович, - хотя они и были поставлены на довольствие. Отливали похлебки из котелка, отламывали хлеб. Посмотришь на молодую немку с ребенком на руках и своих представляешь. Они же гражданские люди и врагами не были. Хотя ненависть за все злодеяния этого народа испепеляла сердца многих солдат.
И у молодого сержанта были счеты к немцам, и он мог бы не простить своих душевных и физических ран. В 1944-м в Польше он получил от мамы письмо, в котором сообщалось, что его 20-летняя сестра Машенька навек потеряла зрение. В цехе по производству снарядов что-то произошло с начинкой боезаряда и взрывом ей поразило глаза, а лицо посекло мелкими осколками. Осталась старшая из четырех сестер незрячей на всю жизнь.
Но Николай не таил злобы на недавнего врага. Так уж устроена русская душа, что чужим дает жить, часто не думая о своей доле. Но уж если припечет, то зубами держится за клочок родной земли, за глоток своего, русского воздуха.
Вот и Машенька Свойкина не сломилась, не сдалась. В Городце Горьковской области жила в доме инвалидов, работала на близлежащей фабрике, где такие же горемыки осваивали швейное и сапожное ремесло. Мария изготавливала сапожные щетки.
Вышла замуж за бывшего сапера Виктора Малышева, тоже абсолютно слепого, потерявшего глаза при обезвреживании мины. Родился у них сын Саша, и прожили они нелегкую, но честную и стоическую жизнь. Лишь четыре года назад упокоилась ее душа, отлетев в неземную благодать. Туда, где еще витает дух миллионов невинно убиенных и замученных, где отголоски самой великой для нас битвы будут вечно живы...
Он мог бы предъявить оккупанту и горькую участь отступления, когда с первого дня войны его танковый полк не мог отстоять ни пяди родной земли и отдавал Шепетовку, Винницу, Бердичев, Житомир, Белую Церковь...
Он мог бы вспомнить и ужас битвы под Москвой, когда танки шли лоб в лоб, а пехота в штыковых мясорубках навечно ложилась на окровавленный снег. И морозы на Калининском фронте, и вспученные взрывами болота, засасывающие товарищей, ему не забыть.
А с кого он должен спросить за Гену Матюшкина, его механика-водителя, не дошедшего до Берлина? За полученный осколок на Белорусском фронте, который, застряв в сухожилиях руки, тревожит до сих пор?
– Русский человек привык спрашивать с Бога, - убежден Николай Максимович, - но в бою вся надежда только на себя и на товарища. Вот и не жалели себя. Но мы твердо знали, с первого дня войны, что победим. Потому что мы любили свою страну.
Александр НИКИШОВ.
Газета "Заря Урала"
palych (palych@ae21vek.ru)
|
|
При любом использовании материалов сайта, гиперссылка (hyperlink) на krasnoturinsk.ru обязательна. |
| © 2002-2010 www.krasnoturinsk.ru | |